- Подробности
- Категория: Новости главные
22 июня 1434 года недалеко от города Солхат в Крыму татарские батыры наголову разбили знаменитых генуэзских арбалетчиков во главе с «Золотым рыцарем», а потом отрезали погибшим головы и сделали из этих голов два кургана. Причиной, по которой десять тысяч итальянцев проиграли пяти тысячам татар стала невероятная беспечность и самоуверенность. То было самое позорное поражение генуэзских арбалетчиков.
Как вообще генуэзцы оказались в Крыму
Дело было в XV веке, и в это время в Крыму действовали разнообразные силы, в том числе крымские татары во главе с ханом Хаджи I Гераем (вариант произношения — Гирей). Исследователь Елена Бухтеева в статье «Хаджи I Гирей: основатель Крымского ханства», пишет, что его за справедливость и отсутствие жестокости прозвали «Мелек», «Ангел».
В горной части полуострова сохранялось небольшое православное княжество Феодоро, чье разномастное в этническом составе население неплохо наживалось на торговле через портовые города. Но в какой-то момент экономика просела: в благодарность за помощь хан Золотой орды Тохтамыш передал Генуэзской республике побережье, и торговля сошла на нет. Князь Алексей I, правитель Феодоро, был не рад такому раскладу и начал против пришельцев боевые действия в союзе с Хаджи Гераем.
В феврале 1433 года небольшой отряд войск княжества Феодоро подошел к генуэзской крепости Чембало, что послужило сигналом к восстанию горожан против гарнизона, и итальянцы были изгнаны. Это серьезно обеспокоило правительство Генуи, так что оно решило послать карательную экспедицию.
«Золотой рыцарь» разбойничает в Крыму
Ситуация осложнялась тем, что Генуя недавно выдержала серьезную войну, и денег на экспедицию у правительства не было. Пришлось занимать их у банка Святого Георгия, дабы собирать шеститысячный отряд наемников. В их число входили и знаменитые генуэзские арбалетчики — отлично вооруженные и экипированные воины. Их боевое мастерство было так велико, что некоторые правители, захватывая таких солдат в плен, приказывали увечить им руки, чтобы они больше никогда не могли пользоваться арбалетом.
Экспедиция была поручена Карло Ломеллино, сыну правителя Корсики, прозванного «Золотым рыцарем» за то, что одолжил миланскому герцогу немалую сумму в три тысячи дукатов. Собрав флот, Карло отбыл в Крым, где сразу показал свои полководческие и разбойничьи таланты.
Историк Виктор Мыц в монографии «Каффа и Феодоро в XV в. Контакты и конфликты» описывает взятие Чембало. Для начала Карло отправил к побережью один корабль, чей капитан заявил, что армада движется в Трапезунд и городу не угрожает. Но уже 4 июня 1434 года флот блокировал Чембало с моря. Впрочем, оказалось, что гавань перекрыта цепью, мешающей движению кораблей. Уже с утра пятого числа генуэзцы погрузились на шлюпки и под обстрелом в жестоком бою перерубили цепь и высадились в порту, блокировав город.
Как пишет историк Дмитрий Селиверстов в статье «Сражение при Солхате (Кастадзоне) 22 июня 1434 года», итальянцы приступили к осаде по лучшей тактике. Отбив вылазку с большими для нападавших потерями, они сняли с кораблей несколько бомбард и принялись обстреливать одну из башен и часть стены, которая почти сразу обвалилась. На следующий день генуэзцы пошли в решительную атаку и захватили ворота, из-за чего защитники побежали со стен. Сын Алексея I по имени Олобо, командовавший обороной, с небольшим отрядом попытался укрыться в замке, но был захвачен в плен и в кандалах доставлен на галеры. Почти все его спутники были безжалостно перебиты, а город отдан наемникам, которые подвергли его разграблению, убив множество граждан. Ограбив население и оставив гарнизон, захватчики двинулись дальше.
Девятого июня генуэзцы подошли к городу Каламита, потребовав сдачи. Испуганные горожане попросили отсрочки до следующего дня. Когда на утро наемники подошли к стенам города, их удивила странная тишина. Вооружившись и взяв лестницы, они бросились на штурм, но оказалось, что город защищает лишь пустая стена, да пара ворон. За ночь жители тайно вывезли все имущество и сбежали. Как пишет падуанский летописец XV века Андреа Гатари в докладе «О походе на Чембало и Солхат»: «…Тогда солдаты предали огню все дома. Все сгорело. От Каламиты остались одни торчащие стены».
После этого «Золотой рыцарь», по сведениям того же источника, отправил войска разорять и приводить в покорность местное население, а флот — громить и грабить побережье. Сам же он с другой частью войска отправился в Каффу, город, лояльный Генуе.
Население и особенно дворяне Каффы поддержали Карло в желании взять Солхат, столицу Крымского улуса. «Золотой рыцарь» собрал все войска, снял экипажи с кораблей и, проведя в городе смотр и учения, выдвинулся в поход. Рассчитывая пограбить побежденных, к наемникам присоединились дворяне Каффы, а также множество других жителей города в качестве обслуги или возчиков. В итоге, по сведениям Гатари, в поход отправилось восемь тысяч, а из еще одного источника, письма Никола де Порта, мы узнаем о числе в десять тысяч, сопровождающих семьсот возов.
Сколько бы их ни было, утром 22 июня 1434 года, войска из Каффы выдвинулись в Солхат, при этом отправив перед собой гонца с предложением договориться, которого татары убили.
Татарская конница против генуэзской пехоты. Бойня при Солхате
Как сообщает нам Дмитрий Селиверстов в вышеназванной статье, армия Ломеллино растянулась на три километра, при этом впереди двигались на лошадях около трехсот знатных жителей Каффы вместе с капитанами и офицерами флота. Сам Карло вместе с шестьюдесятью всадниками и знаменосцами замыкал колонну войск, управляя арьергардом. При этом, когда они выезжали из города, один знаменосец случайно сломал древко штандарта и им пришлось ждать, пока принесут новое.
Пехота двигалась пешком и на возах, находясь между авангардом и командирским отрядом. От жары и общей расслабленности после множества побед и мародерства солдаты сняли доспехи и положили оружие на возы. Как пишет Виктор Мыц в вышеназванной монографии, наемники во главе с «Золотым рыцарем», привыкшие воевать в Европе, планировали облачиться в доспехи позже и прибыть во всеоружии к татарской крепости. Видимо они всерьез предполагали, что авангард в случае чего сможет отбить первую атаку и дать им время вооружиться. Это была роковая ошибка.
В пяти милях от цели едущие впереди воины увидели пятерку татар, выехавшую на холм. Отряд, именуемый «беш-баш», или пять голов, быстро скрылся, и вскоре появилось по одним данным тридцать, а по другим десять татар, и вот они уже не стали просто смотреть.
Достав луки, степняки начали обстрел европейцев, затем к ним на помощь прибыли еще воины и принялись засыпать стрелами врагов. И тут сработала недооценка театра боевых действий, допущенная со стороны Ломеллино. Вместо того, чтобы отогнать противника или хотя бы в отступить, предупредив пехоту, местные нобили при виде татар слезли с коней и приготовились отражать атаку конницы в пешем строю. По мнению Селиверстова, подобную тактику европейцы взяли в обиход по итогам Столетней войны, когда спешенные рыцари и стрелки побеждали тяжеловооруженную кавалерию на полях Креси и Азенкура.
Но в степях Крыма эта тактика завершилась форменным разгромом, ведь для легкого татарского конного лучника нет лучше мишени, чем стоящий пехотинец. Получив тучу стрел, отряд рассеялся, двести человек разбежались, а остальных степняки погнали на идущую следом пехоту, забрасывая стрелами и рубя отстающих.
Подобной тактикой татары владели в совершенстве. Как пишет историк Леонид Бобров в статье «Тактическое искусство крымских татар и ногаев конца XV – середины XVII вв.» такие способы боя именовались хоровод и тулгама. Хороводом назывался такой тактический прием конных лучников, при котором татары кружили на небольшом расстоянии от противника, засыпая его стрелами. При этом врагу было сложно попасть по постоянно проносящимся мимо всадникам, а при атаке конницы степняки моментально отступали. Тулгама же — это фланговый охват, когда атакующая конница обходит противника с одного из флангов, обстреливая из луков, а затем может напасть на не ждущий опасности арьергард и порубить его саблями.
В этом бою батыры использовали оба приема. Сначала они от хороводили авангард, а когда он побежал, применили фланговый охват.
И вот вся эта толпа обезумевших от страха людей на лошадях с размаху врезалась в бредущих арбалетчиков. От неожиданности передняя часть пехоты сразу же бросилась назад, усиливая сумятицу. Никто даже не подумал вооружаться и дать отпор, все мечтали только спасти свою жизнь.
Как пишет Андреа Гатари: «Не заботясь о том, чтобы взять с повозок оружие и самострелы, первые ряды так же побежали в беспорядке. Между тем татар могло быть всего около 5000, в то время как генуэзского войска было до 8000, и оно в бегстве все забыло, и повозки, и оружие. Татары преследовали их до половины дороги и, если бы не наступила ночь, не спасся бы ни один человек».
Дмитрий Селиверстов описывает полный разгром основного войска. При этом он добавляет красочных деталей. По его словам, степняки на полном скаку проносились по левой стороне дороги, выпуская ливень стрел, а затем, перескакав через нее, неслись уже справа, рубя разбегающихся из-под обстрела людей саблями. После этого они меняли коней и, взяв дополнительные стрелы, повторяли этот смертоносный круг. Правда, такие подробности есть только в статье Селиверстова, а в источниках отсутствуют, так что это могут быть просто фантазии автора.
Тем не менее, разгром был чудовищным, арьергард разбежался, даже не приняв участия в битве, просто услышав звуки сражения и увидев несущихся с перекошенными лицами израненных людей. В основном же войске все было гораздо хуже, лишь ночная тьма спасла генуэзцев от полного истребления.
Андреа Гатари пишет, что люди, пытаясь спастись, падали рядом с трупами и притворялись мертвыми, и только после наступления темноты убегали в Каффу, при этом практически каждый был изранен стрелой, саблей или копьем.
Всего за несколько часов битвы генуэзцы потеряли, по сведениям Никола де Порта, две тысячи убитыми, что по тем временам было чудовищно много.
Татары же вернулись к себе и устроили праздник, а на следующий день пришли снова, собрали доспехи и оружие с убитых, и всем им отрубили головы, свезя на возах и сложив в два огромных кургана.
Виктор Мыц объясняет подобное поведение не жестокостью и изуверством, а магическим обрядом, по которому, собрав таким образом головы поверженных противников степняки ослабляли врага, забирая его силу вместе с черепами.
- Подробности
- Категория: Новости главные
У него прямой меч, заточенный с одной стороны, боевая секира и лук с колчаном, полным стрел. Конская уздечка и пояс украшены серебряными бляшками. Рисунок О. Фёдорова, выполненный на основе археологических находок
- Подробности
- Категория: Новости главные
Аорсы – сарматы, жившие с 4 в до нашей эры и, возможно, даже по 10 в нашей эры (ассимилируясь с 4 века на севере с мордвой, а на юге – с первыми племенами гуннов). О них на канале материал «Самый прославленный племенной союз сарматов. История на 7 минут». За 1-ю четверть XXI в следов их проживания в низовьях Волги (откуда те начали создавать империю) находят все больше!... Находки дополняют артефакты, добытые при СССР и в 90-х. «Бинго» практически не прекращается! На днях очередное захоронение нашли в г. Волжском.
Мусорный полигон у Волжского трубного завода – место открытия…
К месту обнаружения 3 людей волго-донской ветви «истинных арийцев» тут же прибыл сам губернатор Волгоградского региона. Теперь часть полигона – ист. объект. https://clck.ru/35fhAZ
Белые или «чистые»?
По мнению неких ученых экзоэтноним «аорс» происходит от ираноязычного «урс» или «орс» – «чистый», «белый», «не имеющий цвета». Собственно, еще в авестийском языке существовала основа «арья» («правоверный», «свояк», «чистый от чужой крови»). Титульная национальность Парфии любила себя так называть (имелось и много топонимов, а потом и политонимов с этой грамматической конструкцией). Так что понятие «белого цвета», возможно, тут вовсе ни при чем.
Например, коренные парфяне звали свою землю Aryānšaθr (Арьян-Шахр – «Арийское Царство»).
Просто потом от зендского «арьяс» («чистые» в значении «не смешанные») у их дальних потомков (саков, дахов и массагетов) слово арьяс могло редуцироваться в арс, аорс, урс, орс. Уже в значении «белый» или «светлый». А потом перейти в язык кочевьев колонистов Южного Урала… Часть древнейших саков, вероятно, была 1 из предков сарматов (а иные их предтечи были частью потомков «андроновцев» и ветвью загадочных автохтонов с популяционным маркером N2).
Останки тел 3 представителей знати – 2 взрослых и подростка 12 лет. Из https://clck.ru/35fhSw
Арабы даже в X столетии все еще упоминали каких-то «арса». Причем, помещали их там, где хвойные леса (а южный Урал таковые имеет). К примеру, гидроним, давший имя Оренбургу и Орску (Орь) расположен как раз в 1 из локаций сарматской прародины (южные Предуралье, Урал и Зауралье). И не надо сказочек про то, что ор – это от казахского «канава»! Гидроним древнее всех тюрок (чего уж говорить, собственно, о казахах…). От Южного Урала через 300 лет после своего появления (то есть уже в 4 веке до христианской эры) сарматы начали распространяться на запад.
Экспансия на запад
Через столетие потеснили даже могущественных «царских скифов». Но часть из «детей амазонок» удовольствовалась Нижней Волгой. Это, собственно, и были предки аорсов. Позже они разделились (часть ушла юго-западнее – к сиракам).
Объединения, оставшиеся в междуречье Волги и Дона, а еще на северном Прикаспии, античные хронисты именовали «верхними аорсами», хотя мне не очень понятно, что подразумевали под этим странным обозначением... И да. «Верхние»-то сохранили больше общего с носителями Прохоровского комплекса традиций! А потом, судя по карте Страбона, они подчинили тех, кто ушел южнее («царство верхних аорсов» распространялось в середине 1 веке до н.э. от границ нынешней Западноказахстанской области до предгорий Центрального и Восточного Кавказа (исключительно). Рим даже нанимал аорсов – из них создавались самые успешные алы (кавалерийские отряды) за всю историю римской армии!!!
Украшения, указывающие на высокий статус захороненных воинов. Сайт https://clck.ru/35fhaN
То, что язык некоторой части сарматов имел много общих слов с парфянскими лексемами – давно не тайна. Также как схожую амуницию (катафракты для всадника и коня), оружие и способы ведение боя (историки знают, что римляне боялись войска царя Спадина не только из-за числа)...
Удачно покопались в производственном мусоре…
Но захваты аорсами территорий прочих сарматов (тех, что первыми встретились со скифами и через некоторое время ассимилировали их часть) начались до Спадина. Во 2 столетии до н.э., продвигаясь от волжских берегов, они уже захватили все волжско-донское междуречье в районе Волгоградского и Ростовского нынешних регионов. Обнаруженные захоронения знати (а ею могли быть лишь воины, причем 2 полов) как раз принадлежат этому периоду – когда аорсы еще не знали, что находится к западу от Меотиды (а севернее – от Таны)…
«Обнаруженные захоронения «опоясывали» главный курган (погребальная традиция сарматов). Благодаря тому, что находились на отдалении от главного кургана, древние реликвии дошли до наших дней нетронутыми» – сообщают «Новости Волгограда.ру»…
Сарматский конник последних вв до н.э. Графическая реконструкция. https://clck.ru/35fhmP
«Центральное захоронение грабили несколько раз: 2 или 3 ямы мы нашли рядом. То, что найденные нами погребения находились на отдалении от центрального – спасло их», – прокомментировала археолог О. Шинкарь. – «Тут несколько погребений, и все относятся к сарматской знати… Золотые гребни, браслеты, погребальная одежда, обсыпанная золотыми пряжками. Имеется «представительное» оружие».
В годы жизни обнаруженных в отвале 2 мужчин и подростка, страна аорсов могла ограничиваться областью от верховьев р. Урал до низовьев р. Дон. А на север ареал доходил до р. Медведица.
- Подробности
- Категория: Новости главные
Вот настоящий древний римлянин — только наш, крымский, как помидоры. Туника, плащ, горделивая осанка — все при нем. Как он жил в этом своем II веке, что ел, чем занимал свои дни? В конце концов, почему он в кедах?
Надгробие Аврелия Виатора, мрамор, ΙΙ в. н.э., Херсонес Таврический. © Государственный исторический музей, Москва
Древнеримского коротышку, который лег под этот камень, звали Аврелий Виатор. Исследователи пишут аккуратно: «яркий образец провинциально-римского стиля.... Плоскостной рельеф далек от реалистического изображения...» А я скажу прямо — это плохонькое, дешевое надгробие. Его поставила рядовая семья, живущая без излишеств.
С другой стороны — хоть не самый качественный, и с грязными прожилками, но мрамор. Импортный камень, в Херсонес — нынешний Севастополь — его морем доставили аж с эгейского побережья.
Понятно, что заказчик взял материала по минимуму. Кладбищенскому скульптору пришлось разместить все, что требовалось разместить, на доске 81×43×8 см.
Но все же памятник выглядит не так странно, как может показаться издалека. Непропорционально большая голова, короткие ноги: это не столько ошибка художника, сколько тогдашний стандарт изображения детей.
Аврелий Виатор — подросток, ему лет 10-13. В руках у мальчика — голубь и некий плод. Тут еще один похоронный греко-римский стандарт: людей на памятниках изображали за их повседневными занятиями. А разведение голубей, судя по всему, было главным хобби тогдашних буйных отроков.
По замыслу художника, должно было получиться вот так. Ну, получилось как получилось.
Кроме деятельности в голубятнях, «маленькие херсонеситы ездили верхом на палочке, играли в жмурки и с животными, гоняли обруч подобно своим сверстникам из других древнегреческих городов»*.
Сам Аврелий, вероятно, был сыном солдата из римского гарнизона, который стоял в Херсонесе еще с середины I века. 500 рубак с мечами-гладиусами обеспечивали безопасность не только оборонительных стен города, но и дальних подступов к нему.
Так-то Херсонес — древний греческий город. К моменту жизни Аврелия носатые и шумные потомки эллинов жили здесь уже семь веков. Но римский мальчик не чувствовал себя оккупантом и проблем с местной шпаной у него не было. Он-то и Рима своего не видел наверняка, родился и вырос здесь.
Viator, прозвище, которое отец передал Аве, — это буквально «путешественник, бродяга» на латыни. Папаша мог быть не-итальянских кровей. Какой-нибудь плечистый фракиец, весь в шрамах.
Протекторат Рима обеспечивал Херсонесу процветание. Тут были прямые мощеные улицы, двухэтажные дома из белого камня, красивая центральная площадь-агора с мраморными статуями и храмами олимпийских богов.
Местный театр на 3000 зрителей переделали для гладиаторских боев. По праздникам в Херсонесе полуголые мускулистые мужчины убивали друг друга под рев толпы, как в любом другом цивилизованном городе мира.
Кухня в римском доме. Фрески, Помпеи, I в. © Musée archéologique national de Naples
И отовсюду воняло рыбным соусом. Гарум — это основа древнеримской кухни. Сваливаешь в каменный чан требуху крупной рыбы, рыбную мелочь и моллюсков, добавляешь травы и вино. Все это бродит два-три месяца, булькает. Потом фильтруешь — и льешь в большинство блюд, для остроты и усиления вкуса. Это ведь чистый глутамат натрия, если вглядеться.
Еще он кое-где служил заменителем соли, но в Херсонесе с этим не было проблем — город сам варил и экспортировал соль. И гарум производил, и вино свое было. В целом, жили сытно. Прямо за городом цвела и колосилась хора, дачно-аграрная территория, дававшая Херсонесу клетчатку и растительный белок. Фасоль, горох и чечевица, каши и похлебки — вот что в основном ел Аврелий.
А еще — капуста, листовой салат, спаржа, грибы, лук, редис, редька, порей, сельдерей, огурцы, артишоки, чеснок. А также много рыбы: хамса, камбала, кефаль, осетр (размером с лошадь — и такие ловились!). Черное море было знаменито своими устрицами — вот к ним как раз отлично шел гарум.
Впрочем, римляне даже ставили компрессы с гарумом на больные суставы. Так они любили эту вонючую жидкость.
В цивилизованном образе жизни, конечно, есть свои минусы — особенно для подвижного мальчика. В будние дни, вместо того, чтобы катать обруч, Аврелий плелся на агору, где в компании таких же тинейджеров разучивал под руководством грека-учителя «Илиаду», или упражнялся в письме.
Грек бубнил свой список кораблей, было скучно. Аврелий с тоской смотрел в то же небо, что и я 18 веков спустя — когда стоял в почетном карауле у знамени нашего пионерского лагеря. Свидетельствую: летом небо в Крыму будто выжженное, светло-голубое — почти белое.
Но потом надвигался знаменитый южный вечер, с золотистым отсветом уходящего солнца и звоном цикад — и школьные запары забывались. Жизнь подростка в прибрежном крымском городке может быть прекрасной.
Жаль, получилась короткая. Инфекция, или несчастный случай — тогда не лечили ни от чего. До взрослых усов не доживала и половина родившихся детей. Родители горевали, конечно. То, что Аврелий на памятнике одет как взрослый — это символ несбывшихся надежд его отца. И нет, он не в кедах — это калиги, кожаные сандалии римского воина на толстой подкованной подошве.
*Источник: «Был ли солдатом Аврелий Виатор», Д. А. Костромичев, «Вестник древней истории», РАН, Москва, апрель-май-июнь 2021 г.